Падчерица Синей Бороды - Страница 16

Откашлявшись и медленно вытерев лицо салфеткой, которую он потом долго складывал рядом с чашкой и рюмкой, кореец поинтересовался, где, собственно говоря, виновница такого торжественного сватанья, где Маргарита?

– Я тебе покажу сватанье, – привстал один брат. – Сватают девицу непорочную, а когда ты ее уже снасильничал, это не сватанье!

– А я все одно ему ухо отрежу, – поддержал другой.

– Я как раз собирался предложить Маргарите руку и сердце, – начал было кореец, но братья его перебили.

– Предложи ей свою квартиру, узкоглазый, – заявил один.

– И лодку, которая за границей! – подхватил другой. – А за плохое поведение подпишешь прямо сейчас бумаги на имущество, дарственную, значит. И если эта дура тебя хочет, пусть берет, свадьбу устроим мощную, пол-Челябинска позовем. Она сказала, что удавится, если мы тебя пальцем тронем, так что не вынуждай! Одевайся, едем к нотариусу, все подпишешь и – галопом с кольцом к невесте. Мы сами кольцо купили, а то подаришь какую-нибудь убогость обручальную, потом перед друзьями на свадьбе стыдно будет.

– Чего, нельзя было по-людски, да? – вступил другой брат. – Мы ж не звери! Приди к нам, прежде чем девку под себя запихивать, поговори чин по чину, с бутылкой, с бумагами на недвижимость, мы ж не против! Зачем так-то неуважительно?!

– Я очень рад, очень, – опустил глаза кореец, конвульсивно напряг пальцы, потом – резко – расслабил их, потом – опять напряг. Обычно он делает такие упражнения, прежде чем разбить ребром ладони три кирпича один на другом.

Поэтому я встала, собрала на поднос чашки и быстро ушла в кухню. У того брата, который сидел ближе ко мне, за поясом точно торчит пистолет. Прислушиваясь к разговору, осторожно открыла дверцу под раковиной, достала мусорное ведро.

– Я как раз собирался все обсудить с Ритой, я не знал, что родня играет такую важную роль в ее жизни, понимаете, мать там или отец…

– Сироты мы!

– Да, простите, я забыл, то есть, я не знал… короче, я уже подготовил брачный договор, чтобы все…

– Засунь себе в задницу свой брачный договор!

– Этот договор как раз оговаривает распоряжение совместным имуществом…

Я залезла под раковину и из-под труб, уходящих к стояку, вытащила сверток. Стараясь не шуметь, вылезла и повесила ведро на место.

– Не будет у тебя совместного имущества, лучше это сразу уясни, пока ты хорошо слышишь двумя ухами!..

– Но мы же цивилизованные люди, и я подумал…

– В другой раз, прежде чем девку лапать, думай, потом – не надо, потом думать уже бесполезно. Теперь мы думать будем, а ты – подписывать бумаги.

– Я могу повидаться с Ритой?

– Закинем тебя к ней после нотариуса, небось все глаза свои бесстыжие уже выплакала.

Послышался странный шум, упал стул, потом что-то грузное. Я быстро развернула дрожащими руками сверток и взяла пистолет. Обойма никак не засовывалась, вдруг потекли слезы, и, когда отчим подошел сзади и взял меня за плечи, я дернулась и закричала.

– Детям нельзя трогать оружие, – он отобрал обойму и внимательно посмотрел мне в лицо. – Как ты нашла пистолет? Давно? Одевайся.

– Мы… Мы убегаем?..

– Убегаем. Надо затащить этих бегемотов в кладовку. И все. Убежим далеко-далеко.

– А у меня… Школа у меня, потом это… кружок… А! Вспомнила! У меня же подписка о невыезде!

– Не смеши. Ты когда последний раз в школе была? А с твоей подпиской я разберусь. – В незакрытую дверь его комнаты я вижу, как отчим скинул кимоно и голый достает со шкафа сумку.

– А куда мы поедем? – Пробежав по гостиной и стараясь не смотреть на лежащих на полу братьев, я ворвалась в свою комнату и стала запихивать вещи в рюкзак. – За границу? В Париж? Там тепло?

– Мы поедем в укромное место. – Отчим звонил по телефону.

– Там тепло или холодно, в этом укромном месте?

– Там безопасно.

На лестничной клетке кореец перевесился через перила и прислушался.

– Мы разве не полезем на чердак? – спросила я шепотом.

– Зачем? – удивился он тоже шепотом.

– Там на улице стоят еще шестеро, размером с братьев. Не будем уходить по крышам?

– Нет. Будем уходить через подъезд. Я сейчас поднимусь на последний этаж на лифте и заклиню его там. А ты вызови другой и постой в нем.

Страшно…

А вот, спрашивается, почему? Я не лишала девственности сестру Мазарини, она не влюблялась в меня до полного слабоумия (только слабоумная девушка, имея таких братьев, сразу же, на вторую неделю знакомства с мужчиной, честно все им рассказывает), я не имею ни дачи, ни квартиры в полной собственности, чтобы меня принуждать подписывать какие-то документы. Получается, я для этих братьев, сваленных в кладовке друг на друга, с обмотанными скотчем руками, ногами и челюстями, не представляю ну никакого интереса!

Уже не так страшно.

Спустился кореец. Заклинил второй лифт.

Мы сбегали по ступенькам – он впереди, его коротко стриженные волосы отдавали серебром, посеребренная макушка прыгала передо мной вверх-вниз, вверх-вниз…

Из подъезда мы вышли с озабоченностью опаздывающих людей. Кореец уверенно двинулся к ближайшему джипу и потребовал закинуть вещи в машину.

– А где Гоги, я не понял? – удивился здоровяк в синем с блестками пиджаке. Но сумку и рюкзак подхватил с исполнительностью слуги.

– Обшаривают квартиру, – кореец посмотрел вверх на наши окна. Остальные пятеро друзей братьев Мазарини тоже добросовестно задрали головы вверх. – Хоть бы окна не побили, ишь, как рассердились… – вздохнул отчим.

– Не, – покачал головой один, – сломать чего-нибудь могут, а окна – это вряд ли…